Берендей Berendey * Жил-был царь Берендей. Брадобрея выгнал он взашей. В результате борода До колен отросла. С женой в согласии он жил, Но червь сомнения его точил, Ведь Бог детей ему не дал. И Берендей весьма страдал. Как-то раз дела родной державы Царя вдали от дома задержали. Месяц за месяцем шёл чередой. К исходу лишь девятого домой Собрался наш герой. Уже на подходе к столице Царь всё мечтал о водице. Как увидим мы, не зря Жажда мучила царя. В стане ж не было воды. "Родничок найти кабы." Никого не теребя, Царь садится на коня. И в поля, поля, поля Во все стороны глядя. Вот колодец перед ним. "Есть вода в нём? Поглядим." Ковш по глади вод скользит, В руки не даётся. Берендей почти кипит - Кто над ним смеётся. Левой хвать, и правой хвать. Этак ковшик не поймать. Изловчился царь двумя, Но потратил время зря. Ковш лежит уже на дне. "Как напиться теперь мне?" Отбросив приличия все, Прямо устами припал он к воде. Борода же так длинна, Дотянулась до самого дна. Испив студёной воды, Подняться царь хочет. "Ан нет, погоди!" - Внизу кто-то хохочет. Головой крутит царь, Вырывается. Несчастья избегнуть государь Порывается. В сруб руками уперся, Но ничуть не поднялся. Силы нету столько. Держат, да и только. Возопил Берендей, слабея, Силясь разглядеть злодея: "Кто там? Пустите! Что вы хотите?" Но нет Берендею ответа. Словно с того света Смотрит образина страшная. Ужаснётся душа отважная. Глаза, как изумруды, горят, На царя зловеще глядят. Рот разинутый смеётся. Что ему неймётся? Крупных жемчугов два ряда. Это зубы светятся гада. Язык торчит между зубами, Окаймлёнными губами. Клешни вцепились в бороду, Вместо пальцев они ироду. И вот глас сипловатый Слышен из воды мутноватой: "Не трудися, царь, понапрасну, Не трепи бороду прекрасну. Не пущу я, царь, тебя Во родимые края. А свободу чтоб обресть, Лишь один тут способ есть. Обменять тебя на дар Я могу, царь-государь. Обещай отдать мне то, Про что не ведаешь ещё." Берендей вскипеть хотел, Но одумался, стерпел: "В царстве я своём всё знаю, Головою отвечаю!" Не боясь оказаться разиней, Соглашается он с образиной: "Изволь, я согласен. Договор не опасен." Глас вновь слышится сипловатый, Столь угрозами богатый: "Сдержи же своё слово, Не доводи до худого." Клешни бороду освободили, Царя на свободу отпустили. Свита уж стоит вокруг. Что с царём случилось вдруг? Царь как гоголь отряхнулся, Всех обрызгал, ухмыльнулся, На коня легко взметнулся, Туда, сюда оглянулся. И в столицу прямиком Направляется верхом. А у врат столицы той Люд стоит уже гурьбой. Толпой валит народ, Веселью очень он рад. На колокольнях звон-звон! Возвращается он-он-он! Пушки палят так зычно, Войску то привычно. Царь вперёд-вперёд стремится В нетерпеньи. Где ж царица? На крыльце стоит она И, царь видит, не одна... Первый министр рядом, Сияя нарядом, На руках подушку держит, А на ней главою вертит Как чистый месяц ясный Младенец распрекрасный. Догадался царь и ахнул, С коня чуть не рухнул. "Боже, вот оно то, Не знал я чего! Уморил меня ты, Демон проклятый!" Так подумав, зарыдал, Волю чувствам своим дал. Все удивились бесконечно, Но промолчали, конечно. На руки взявши божий дар, Залюбовался государь. В палаты внёс мальца, Понятна всем гордость отца. В колыбельку положил, Про себя же горе скрыл. Занялся опять делами, Их не справишь и годами. Никто не знал той тайны, Но стал царь, видели, печальный. Дожидался, придут за сыном когда. Что тут сделаешь тогда? Покоя днём не знал наш царь, По ночам он сна не ведал. Не раз его лекарь проведал. Совсем извёлся государь. Однако время шло, текло, А никто не являлся. Счастье, хрупкое как стекло, Царь потерять боялся. Рос царевич же сам Не по дням, по часам И сделался чудо-красавец, Не найти под стать красавиц. Вскоре и царь забыл Случай, что с ним был. Но другие не столь забывчивы были, Они долг царёв не простили... Однако продолжим рассказ. Наш царевич как-то раз, Охотой себя забавляя, Выбор пути коню доверяя, В чащу густую заехал один. Сам себе он господин! Дико всё. Пред ним поляна Чудом дивным изваяна. Сосны чёрные кругом. В обрамлении тугом Липа вся в цвету стоит. "Ну и ну!" - царевич говорит. Вдруг в дупле там что-то зашумело, И вылазит оттуда умело Странный какой-то старик. Конь от страха даже сник. Борода зелёная, Зелены глаза. Креститесь, православные, Скорей пред образа! Говорит он: "Здравствуй, царевич, Иван Берендеич! Долго тебя дожидалися мы, Вспомнить нас пора бы". Царевич спросил: "Кто ты?" "Об этом подожди до поры. Теперь же вот что сделай ты. Отцу отнеси поклон. Помнить он меня должон. Отца твоего Берендея, Я, ничуть не сожалея, Слегка потороплю, Прощать долги, ох, не люблю. Я уверен, он поймёт, Кто такую речь ведёт. До свидания!" - сказал, Словно смерти пожелал. Исчез бородатый старик. В ушах лишь звучит его шёпот-крик. В думе крепкой такой Из леса тёмного Ныне неприветного Поехал царевич домой. К отцу своему приходит, Слова с трудом находит: "Батюшка царь, Великий государь! Со мною случилось чудо, Во век не забуду". И он поведал про то, Видел и слышал что. Берендей побледнел как мертвец. "В чём же дело, отец?" "Друг мой сердечный! Беда! Видишь, сын, пришла когда." Берендей вот так сказал, От бессилья зарыдал. "Уж должно так статься, Пришло нам расстаться." И страшную тайну Открыл он сыну. Не себя, отца Берендея Сердечно жалея, Утешал как мог сын, Ведь единственный он был: "Не плачь, не крушися, На меня положися. Наша, отец, беда Не так уж велика. Отправляй ты меня. Дай с собой лишь коня. Держи тайну про себя. Матушку-государыню береги, Ей ничего пока не говори. Дожидайтеся меня. Если же за год я сам Не вернуся к вам, Тогда уж точно знайте, Нет меня на свете, извиняйте." В путь как должно снарядили: Латы вновь позолотили, Меч в порядок привели, К вороному подвели. Крест с мощами мать вручила - Сына Богу поручила. В храме отслужили молебен. Пошептали сыну: "Mein lieben". Рано утром на заре Уж царевич на коне - Долга ведь путь-дорога От отчего порога. Задумался, лишь оставшись один, Что же будет с ним? Едет день он, другой и третий. Сколь ещё? Кто ж ответит? На исходе четвёртого дни, Только солнце успело зайти, Подъезжает к озеру он, Тишиною поражён. Гладко озеро то, Прямо как стекло. Вода наровне с берегами, Как сказки полны чудесами. Пусто озера в окрест, Не видал таких он мест. Воды вечерним сиянием покрыты, Солнцем почти позабыты. В них отразился частый тростник, Брег зелёный к нему приник. Всё как будто дремлет Иль чему-то внемлет. Всё царевич осмотрел И внезапно усмотрел Уточек десятка три, Их точнее не сочти.

Хохлаточки серые Вдоль берега плывут. Сорочечки белые На нём кого-то ждут. Уточек спугнуть не сложно. Спешился царевич осторожно, Скрытый травою высокой - Камышом, тростником, осокой. К берегу подполз потихоньку И сорочку взял одну белёхоньку. Угнездился дожидаться в кусте, Что же сделают уточки те. Уточки плавают, ныряют, В струйках плещутся, играют. Весело резвится стайка, Не спугнуть бы невзначай-ка. Вдоволь наконец накупавшись, На берег в перевалочку выбрались. Оземь разом ударившись, В девиц красных обратились. Сорочки быстренько надели И мимо царевича прошелестели. Дух их чистых тел Слегка царевича задел. А одна то серая Осталась на воде. Не знает она, милая, Как помочь беде. Робко шею вытянув, Вертит головой, Крик печальный затянув: "Что ж будет то со мной?" Вспорхнёт, присядет. Встрепенётся, увянет. Отчаялась, потеряла надежду. Похитил царевич одежду. Выходит царевич к ней Из кустов, засады своей. Голосом человечьим она Говорит ему тогда: "Платье моё отдай, И напрасно не гадай. Царевич, прошу я. Сама тебе пригожуся." Не стал царевич спорить с ней, С пленницей своей. Положил на травку сорочку И скромно отошёл в сторонку. Стал тихонько за кустом. Что же было потом? Это ясно нам и вам. Слышал только наш Иван, На берег она вспорхнула И к себе его вернула. Обернулся он вокруг. Что ж царевич видит вдруг? Девица в сорочке белой, Рукою сшитой умелой, Пред ним стоит так хороша, Так удивительно свежа, Что ни в сказке сказать, Ни пером описать Ни в песне воспеть, Ни дать посмотреть. Краснея, руку подаёт, Потупив стыдливые очи, И речь такую вот ведёт Голосом звонким очень: "Благодарствую, Царевич, за сорочку! Ты не просто спас царёву дочку, Ты помощника обрёл, Шанс к спасенью приобрёл. Да, Кощея я дочь, И смогу тебе помочь. Тридцать нас у него, Родителя моего. Царством подземельным владеет Кощей. Ты это, Ваня, уразумей. Перечить ему не смей, Свою голову пожалей. Он давно уж тебя В гости поджидает И, долгов не терпя, Очень серчает. Но не заботься ты, не пекись, В думе горькой не журись. В действиях во всех своих Слушай советов моих. Узрев Кощея-царя, Время не теряя зря, Ты, царевич, укротись, На колени опустись. Прямо к нему ползи, Все приличия презри. Он затопает - не пугайся, Ругаться станет - не смущайся. Ползи да и только. Этого довольно. А теперь уж нам пора До Кощеева двора." Маленькой ножкой своей Марья царевна топнула, Как в ладоши хлопнула. Земля расступилась пред ней. В царство подземное спустились, Пред дворцом Кощея очутились. Он из камня карбункула высечен весь, Глаз невозможно отвесть. Солнца небесного ярче сияет, Всё под землёй освещает. Входит во дворец Царевич наконец. Там Кощей сидит на троне Во всамделишной короне. С клешнями его руки, Увидишь такие, забудешь о скуке. Иван-царевич важничать не стал. На колени тотчас пал. Кощей же затопал, Он так закричал... Своды даже вздрогнули, Все лишь только охнули. Марью-царевну боясь подвести, Стал царевич к престолу ползти. Кощей шумит, Кощей кричит, А царевич ползёт, Всё вперёд да вперёд. На карачках так ползя, И заметим, ведь не зря, Он Кощея усмирил, Гнев его он утишил. Стало Кощею смешно, И оно не мудрено. Молвил он царевичу: "Добро. Не смеялся так давно. Что ж, не стану ссоры заводить, Если смог меня ты рассмешить. Милости просим к нам, К нашим подземельным шалашам. Но знай, твоему ослушанью Всё равно нет оправданья. Чтоб спокойно мог ты жить, Нам три службы должен отслужить. Мы завтра сочтемся. Сейчас же уймёмся. Ныне уж поздно, поди." Кивнул кому-то: "Проводи". Двое придворных, Весьма учтивых и проворных, Царевича под руки взяли, Отведенный ему покой показали, В пояс ему поклонились И молча удалились. Царевич остался один, Но сам себе уже не господин. На постель лёг беззаботно он И скоро заснул глубоким сном. Чуть забрезжила заря, Прибежали от царя. Кощей кликнул царевича к себе: "Посмотрим, сколь искусства есть в тебе? Изволь, например, молодец, Нынешней ночью построить дворец. И, как понимаешь, не простой. Кровля его была чтоб золотой, Стены - мраморными, Окна - хрустальными. И, конечно же, не вдруг Регулярный сад вокруг. В том саду - пруды. Карасями они чтоб были полны. Если построишь такой дворец, Милость нашу заслужишь наконец. Если же нет, прошу не пенять... Головы тогда не удержать!" С понурой главой Возвращается царевич в покой. "Ах ты, Кощей Бессмертный, Что затеял, царь немилосердный". Пригорюнясь, царевич сидит, В окно даже не глядит. День в кручине он провёл. Вот и вечер подошёл. Тут блестящая пчела Закружила у окна, Бьётся о стёклышки. Жужжат её крылышки. Окно царевич отворил, Нежданну гостю впустил. Пчёлка повернулась вокруг, Марьей-царевной обернулась вдруг. К Ивану подошла И с улыбкою рекла: "Пошто, царевич мой, Сидишь с понурой головой?" "До неё скоро батюшка твой доберётся. Нехотя задуматься придётся." - Минутку помолчав, Ей царевич отвечал. "Что же сделать решился ты?" "Не сносить мне головы. Двух смертей не видать, Одной не миновать." "Нет, Иван-царевич, ты прости, Нам терять не должно бодрости. Разве ж это беда? Впереди нас ждёт она. Ваня, милый, ободрись, Не печалься, спать ложись. Утро вечера, всяк знает, Часто мудреней бывает. А завтра пораньше встаёшь. Дворец уж готовым найдёшь. Ты ж ходи лишь с молотком, Проверяя, всё ль ладком." Как сказалось, Так и сделалось. Утром, ни свет, ни заря, До побудки Кощея-царя, Вышел Иван из покоя. Душа полна непокоя. Спать строителю негоже. Глянул, видит что же? Ни на что то не похоже. Кощей удивлён тоже. Глазам своим не верит, Тут посмотрит, там измерит: "Не на шутку ты хитрец, Ловко ты воздвиг дворец. Что ж теперь посмотрим мы, Так же ли догадлив ты. Тридцать дочек у меня, Все красавицы, в меня. Завтра их рядком поставлю И тебе, Иван, представлю. Три раза должен будешь ты Мимо дочерей пройти. В третий же раз когда будешь идти, Марью-царевну ты должен найти. И чтоб было без ошибки, Осержусь иначе шибко. Если ж не узнаешь, Сам на себя попеняешь." Уже в покое, сидя под окном, Иван-царевич думал об одном. Марью узнать разве мудрость? В чём тут трудность? "А трудность, Иван, такая, - Молвила Марья, пчёлкой влетая, - Тридцать всех нас дочерей. Даже сам Кощей Различает нас Далеко не всякий раз. На одно лицо мы все, Без изъяна в красе. Так что, если не вступлюся, Быть беде, боюсь я." "Делать-то мне что же, Если вы уж так похожи?" "Сделаем мы так. На щеке моей увидишь знак. Пусть будет мошечка, Маленькая крошечка. Смотри же будь осторожен, Взгляд острый быть должен. Иван мой, до свиданья." - Царевна сказала Марья, Пчёлкой умчавшись в окошко. Царевич взгрустнул немножко. На другой день опять Кощей не даёт поспать. Кличет Ивана к себе, Царевны готовы уж все. В платье одинаковом, Опущены глаза, С гребнем черепаховым И у всех коса. "Ну, искусник, - молвил Кощей. - Искусство своё прояви поскорей. Представить тебя дочерям мне позволь. Пред ними три раза пройтиться изволь. В третий раз когда пойдёшь, Марью-царевну мне ты найдёшь." Что ж, Иван-царевич пошёл, Сходство подлинно нашёл. Он глядит во все глаза, Что за чудо образа. Вот Иван прошёл впервой - Нету мошки никакой. Всех повторно осмотрел - Ничего не углядел. В третий раз проходит он, Весь в волненьи, напряжён. Углядел! Ползёт долгожданная, Мошка столь желанная. Кожа на щеке горит, Без слов с Иваном говорит. Загорелось всё и в нём Молодецким огнём. Красавице с мошкой он руку даёт. К Кощею её ведёт: "Вот она, царевна Марья! Ей нет иного величанья." Марью царевич узнал, Но как, Кощей не знал. "Хотелось бы знать нам. Верно, с грехом пополам. Примечаю, что-то тут нечисто", - Проворчал Кощей басисто, На царевича выпучив оба глаза, Зелёных как два старых медных таза. "Погоди же теперь я Доберуся до тебя. Вновь часа через три К нам пожалуй ты. Гостю, конечно, рады мы. Ты ж премудрость свою на деле покажи. Дело такое дать могу. Я соломинку зажгу. Вот пока горит она От начала до конца Пару сапог с оторочкой Сшей, не трогаясь с места. И не мудри с отсрочкой, Коль главе меж плечами не тесно." Кощей с Иваном простился. Тот к себе зол возвратился. Пчёлка Марья-царевна уж там: "Опять, Иван милый, вопрос задам. Пошто задумчив ты так? Задачу не решить никак?" "Поневоле будешь задумчив, Когда отец твой столь придумчив. Шей я ему сапоги с оторочкой, Загрустишь с такой заморочкой. Разве я сапожник какой? Я царевич удалой. Род мой не хуже его, Кощея Бессмертного. Бессмертных много мы видали, Да все ушли в дальние дали." "Делать-то что будешь, Как беду избудешь?" "Шить сапоги я не стану. Не гоже то царскому стану. Снимет голову - не велика печаль. Матушку, батюшку, правда, жаль." "Нет, мой милый. Найти должно силы. Мы ведь теперь вместе, Ты - жених, я - невеста. Избавить от беды нас Попытаемся сейчас. Бежать нужно нам, Другого совета я не дам. Иль спасёмся мы с тобой, Иль погибнем, дорогой. На оконное стекло Марья плюнула легко. Слюнки её тотчас заледенели, К стеклу прикипели. Вместе из каморки вышли потом И дверь заперли ключом. Марья ключ зашвырнула подальше. Что же было дальше? За руки они взялись И мигом оказались В том памятном месте, Где впервые были вместе. То же озеро, низкий берег. Начало дороги в Кощеев терем. Муравчатый, свежий луг, А на нём, отнюдь не вдруг, Конь царевича пасётся, Хозяина ждёт - не дождётся. Царевича почуял конь могучий, Заплясал, заржал певуче, К Ивану помчался браво, Как вкопанный застыл пред ним прямо. Всеми жилами играет, Возвращенье домой предвкушает. Не мешкая долго, Ведь помнил о долге, Иван взметнулся на коня, Усадил царевну позади себя. Властно гриву теребя, Вскачь пустил коня. Так дочь покинула дворец. Что же делает отец? В час назначенный Кощей Шлёт-пошлёт своих людей, Чтоб Ивана торопить, Время, мол, пора уж быть. В нетерпении Кощей Ждёт-пождёт своих людей. Слуги ж к каморке Ивана приходят, Двери заперты находят. Стучат в двери. Стук! Стук! Напрягают слуги слух. Из-за двери отвечают слюнки им, Словно царевич голосом своим, Буду, мол, сейчас. Ответ этот тот же час Слуги Кощею относят И подождать его просят. Царь Кощей вновь ждёт-пождёт, А царевич всё нейдёт. Рассерженный Кощей Вновь шлёт своих людей. И всё песня та же: Буду, ждите. Как же. Что же это за ответ, Вновь никого нет. Теперь Кощей уже взбешён: "Насмехаться вздумал он? Бегите же к нему. Уж воздам за всё ему. Дверь там сломайте. За ворот его хватайте. Тащите неучтивца сюда. Дождётся он скорого суда!" Бросились слуги туда. Двери быстро разломали, Но Ивана не сымали. Слюнки так и хохочут, Со стекла сорваться хочут. Кощей от злости едва не лопнул, Что есть силы ногою топнул: "Все в погоню за ним скорее, Вернуть царевича быстрее! Догнать если не сумеете, Очень потом пожалеете!" Люди Кощея быстро собрались, По свежему следу помчались... А теперь пора уж нам Воротиться к беглецам. "Мне слышится топот", - Раздаётся царевны шёпот. Оторвав от царевны себя, Спрыгнул царевич с коня. К земле сырой он ухом припал, Копыт цокот услыхал. "Едут, и близко", - Брови нахмурив низко, Говорит царевне он. Сразу видно, удручён. "Медлить нечего тогда", - Молвила в ответ она, Речкой сделавшись сама. Мостик железный над ней. То Иван поклоняется ей. Конь был также обращён, Чёрным вороном стал он. Большак за мостиком преобразился, На три дороги он разбился. Не уйти от погони, Кого хошь Кощей догонит. По свежему следу мчать пустяки, Однако, добравшись до реки, Стали в пень Кощеевы слуги, Думают, покраснели от натуги. След до мостика ведёт, А дале кто его найдёт? И дорога делится на три. По какой из них идти? Делать нечего - назад! А какой ведь был азарт! Воротились разумники во дворец. Ну, думают, конец... При такой-то неудаче Разве может быть иначе? Кощей страшно разозлился, Словно бес в него вселился: "Ведь мостик и речка были они! Догадаться можно б вам, Ду-ра-ле-ям! Назад давай гони! Чтоб был он здесь непременно. Иначе головы сниму отменно." Погоня помчалась опять Царевича Ивана догонять. Беглецы же время не теряют, Что есть сил поспешают. "Мне слышится топот", - Вновь раздаётся царевны шёпот. Оторвав от царевны себя, Спрыгнул царевич с коня. К земле сырой он ухом припал, Копыт цокот услыхал. "Едут, и близко", - Брови нахмурив низко, Говорит царевне он. Сразу видно, удручён. "Медлить нечего тогда", - Молвила в ответ она, Беглецы с конём преобразились, В лес дремучий обратились. Дорожка там отнюдь не одна, Тропинок в лесу том нет числа. Средь деревьев, кажется, Конь с двумя седоками движется. Вот по следу, следу свежему, Примчались гонцы к лесу дремучему. Седоков в лесу увидали, Вдогонку быстрей поскакали. Лес раскинулся далёко, Край не видит даже око, До входа в царство Кощеево, Где озеро то, Плещеево. Мчится погоня. Вот-вот догонят. Но конь пред ними скачет, И не может быть иначе. Кажется близко, Только б схватить. Гонцы склонились низко, Их не укротить. Глядь! Вход в царство Кощеево И озеро Плещеево. Нет больше леса дремучего, Нет коня могучего. С пустыми руками гонцы Воротились в Кощеевы дворцы. Скандал, конечно, состоялся, Царь Кощей метался Как собака цепная, Слуг распекая: "Нет доверья больше вам. Теперь поеду сам. Не очень нам верится, Что от меня отвертится. Вот я его плута! Делать из меня шута!" Беглецы же дальше мчатся, Не с руки им возвращаться. "Мне слышится топот", - Вновь раздаётся царевны шёпот. Оторвав от царевны себя, Спрыгнул царевич с коня. К земле сырой он ухом припал, Копыт цокот услыхал. "Едут, и близко", - Брови нахмурив низко, Говорит царевне он. Сразу видно, удручён. "Беда, Иванушка, нам. Ведь это Кощей сам, Родитель мой родной Собственной персоной. Но власть ему не всюду дана, До первой церкви простирается она. Далее скакать Кощей не посмеет, Поскольку соображение имеет. Церкви однако не вижу окрест. Подай мне с мощами твой крест. Царевич недрогнувшей рукой С шеи снимает крест свой златой, Марье-царевне его подаёт И в тот же миг её не узнаёт. Вот те на! Церквой стала она. Царевич одним махом Сделался монахом. Колокольня, время не теряя зря, Вознеслася из коня. Тут же Кощей со свитой прискакал. Монаху в нетерпении сказал: "Не видал ли прохожих, На вельмож похожих?" "Иван-царевич да Марья-царевна были. Святым помолиться не забыли. Далее поехали неспешно. Да ты расстроен безутешно. Свечку поставить наказали За здравие, Кощей, твоё. Поклониться тебе сказали, Коль придёшь под благословенье моё." "Чтоб шею сломить им, проклятым, Врагам моим заклятым!" - Путаясь в крепких словцах, Вскричал Кощей в сердцах. Коня поворотил кругом, Свита - за ним гуртом. Помчались назад, Гася охотничий азарт. Домой примчались когда, Порку устроили тогда. Всех слуг Кощей наградил, Никого не пощадил. Иван же с Марьей опять Путь свой стали продолжать. Однако теперь они Уже не боятся погони. Едут молодые шажком, Беседу ведут ладком. Красками столь богато Солнце клонилось к закату. Вдруг в вечерних лучах Город возник пред ними, Прельстив царевича Красотами своими. Никак мимо не проехать. Так хочется заехать. "Сердце вещее ноет. Беда приключится, знает. Не езди," - просила Марья, Но тщетны её стенанья. "Чего, царевна, боишься ты? Заедем на минуту мы. Посмотрим город и назад сразу. Не видывал такого ни разу." "Заехать, конечно, не мудро, Да выехать трудно. Но быть однако так, Скажу тебе я как. Раз влекут тебя ноги, Ступай, царевич, один, Судьбы моей господин. Я ж останусь у дороги Камнем белым здесь лежать, Твоего возвращения ждать. Ты, милый мой, отважен, Но, прошу, будь осторожен. Царь, царица и царевна Тебе навстречу выйдут, наверно. Кланяться им будешь, Младенца их милуй, Но только не целуй, Иначе меня забудешь. Мой тебе таков совет. Без тебя ж мне жизни нет. Я ждать буду тебя Ровно три дня. Не вернёшься в эти дни... Однако езжай, прости." С царевной простяся, В город поехал царевич один. В камень белый обратяся, Марья-царевна считает дни. День проходит, другой и третий. Где Царевич, кто ответит? Бедная царевна Марья. Кто ж услышит стенанья Придорожного камня? Сбылись её предсказанья, Не исполнил он её указанья. Вышли встретить его, точь-точь, И царь, и царица, и дочь. Прелестный младенец выбежал с ними, Родственниками коронованными своими. Младенец-живчик, кудряшка, Шалун, неваляшка. Как ясные звёзды глазёнки У этого мальчонки. И младенец не от скуки Царевичу бросается в руки. Красотою младенца пленён, Совета Марьи не вспомнил он. Принялся мальца он обнимать, В щёки горячие целовать. И в ту же минуту случилось, Что Марье мерещилось. Память царевича затуманилась, Марья-царевна совсем позабылась. Велико её горе. Слёз хватит на море. "Позабыл ты меня, Мне ж не жить без тебя!" И в то же мгновенье Из белого каменья Обратилась она в цветик, Полевой лазоревый приветик. "Останусь у дороги здесь На остаток жизни весь. Авось кто-нибудь, мимо проходя, Затопчет в землю меня," - С лепестков слова слетали, А росинки слёз на листах блистали. Дорогой старик в то время шёл, Цветок полевой он случайно нашёл. Пленясь цветка красой нежной, Вырыл он его осторожно. В избушку перенёс он цветочек, Высадил там его в горшочек. Поливал старик цветок водой, Он за ним ухаживал. И с тех пор в избе родной Сам себя он спрашивал: "Что же это происходит? Или кто-то колобродит?" Проснётся ль утром старик чуть свет, Придёт ли усталый на обед - В доме прибрано всегда, На столе уж ждёт еда. Стол скатертью чистой накрыт. А дом-то был закрыт. Замечал всё это старик, Удивлялся. А потом как-то сник, Сомнениям предался. У ворожейки одной, Старушки опытной Стал совета просить, Как ему поступить. "А вот что ты сделай-ка, - Подсказала ворожейка, - Чтобы тайну разгадать, До зари те надо встать, Петухи не пропели пока, И в оба гляди тогда. Увидишь, шевелится что, Платком этим накрой то." Старик, собрав былую мочь, Глаз не смыкает всю ночь. Заря занялась наконец. В полумраке видит мудрец, Встрепенулся цветок голубой, Со стебля тонкого спорхнул, По избе стал носиться стрелой. Старик лишь главою тряхнул, Всё ему не верилось. Меж тем дело спорилось Пыль всюду сметалась, В печурке пламя разгоралось. С постели прянул старик, К цветочку проворно платочком приник. Марья-царевна весьма удивилась, Красавицей пред стариком явилась. "Пошто свечи ты не задул? Зачем мне жизнь мою вернул? Женихом моим забыта я. Иван-царевич бросил меня." Без сюсюканий, напрямик Молвил ей старик: "Тут уж вой, не вой, Женится нынче царевич твой. Свадебный пир Приготовлен на весь мир. Гости съехалися все. Невеста уж во всей красе." Горько заплакала царевна Марья. Затем уняла свои рыданья. Слёзы отёрла платком, В сарафан нарядилась потом. В город крестьянкой пошла, Видно, решенье нашла. На царскую кухню приходит она. Там, конечно, суета, Шум ужасный и возня. А посуды стукотня?! Снуют повара в фартуках, Да все в белых колпаках. К старшему приближась повару, К сладчайшему прибегла говору. "Повар, голубчик, Как пахнет твой супчик! Но не о том веду я речь. Мне пирог позволь испечь Для царевича Ивана Непростой, но без обмана." Повар, занятый весь делом, Огрызнуться хотел, и поделом. Но слово досады замерло вдруг, Он повёл себя как друг, Марью-царевну когда увидал. С приветливым взглядом ей отвечал: "В час добрый, красавица. Пирог, уверен, царевичу понравится. Делай всё, что угодно. Украшай, как хочешь модно. Подарок твой сам Я царевичу подам." Вот пирог уж испечён, Что за чудо вышел он. Словно терем возведён, Бревно к брёвнышку сложён. Гости званые, как должно, В то поверить ведь несложно, За столом рядком сидят, Много пьют, чуть-чуть едят. Услужливый повар отважно, Серебряну сдвинув посуду, Место готовит блюду. Пирог он выносит важно. Удивлены гости безмерно. Пирог этот - чудо, верно. Царевич нож большой берёт, По пирогу он им ведёт. Верхушку только срезал он, И новым чудом поражён. Порхнула оттуда пара голубей К удивлению гостей. Голубь сизый по столу ходит, Крошки привычно находит. Голубка белая - за ним, Воркует голосом горестным своим: "Голубь, голубь мой! Не беги ты, постой! Забудешь ты обо мне, Как Иван о Марье-царевне." Как услышал царевич голубку, Стёр с лица своего он улыбку, Тихонечко ахнул, Словно сердце о камень трахнул. Как безумный вскочил на ноги, Бросился вон, не видя дороги. Сразу ж за дверью Нашёл он Марью. Конь вороной их ждёт, В нетерпеньи землю копытом бьёт. К крылечку подан, Оседлан, взнуздан. Медлить нечего однако, Не возникла дабы драка. Иван и Марья помчали верхом, Только пыль стоит столбом. Едут да едут. Теперь уж доедут. И вот приезжают они. Ждёт их встреча родни. Царь и царица приняли их Как детей своих С задором лихим, С весельем таким, Что слыхом не слыхано, Видом не видано. Не стали думать долго Блюстители долга. Быстренько честным мирком Да за свадебку с пирком. Гости съехалися все. Марья уж во всей красе. Свадьбу сыграли достойно, Можете быть покойны. Ведь и я там был, Мёд сладко пил, Чару оземь бил, Ничего не позабыл. В.В.Никитченко Колпино август - ноябрь 2004 тема: повар cook Peter museum