Гл. 19. Ретровзгляд в будущее
ГОДЫ УЧЕНИЯ
![]() После окончания школы - семилетки мне предстояло выбрать свой дальнейший путь в жизни. Учиться дальше в школе - десятилетке не было возможности. Мама заболела и не могла работать. Валя вышла замуж и жила с мужем в пригородном поселке Клиново. Мне необходимо было зарабатывать деньги, чтобы кормить семью - маму и брата. Но мне не хотелось бросать учение.
Я подал документы в Артиллерийскую Академию. В те годы в Академию принимали с семилетним образованием и платили стипендию - четыреста рублей.
Аттестат у меня был хороший, но я не прошёл мандатную комиссию, как позже выяснилось, из за непролетарского происхождения. Я стал искать техникум с литературным уклоном. Но таким оказался только библиотечный техникум, который готовил библиотекарей. Он не удовлетворял моим желаниям.
Поэтому я поступил в химико-технологический техникум имени Менделеева, расположенный на Смоляной улице вблизи моего местожительства. В нём давали хорошую общеобразовательную подготовку, соответствующую десятому классу и платили стипендию - семьдесят четыре рубля. Меня приняли на специальность - свинцовые аккумуляторы.
Учебный год в техникуме начался с лекции академика Зелинского. В актовом зале техникума собрались все вновь принятые учащиеся. Академик Зелинский рассказал о химии как о науке, её роли в технике, промышленности, в жизни.
В техникуме по общеобразовательной подготовке изучали математику, физику, русский язык, по специальности - неорганическую и органическую химию, причём последнюю читал профессор Шелинский Георгий Иванович, впоследствии перешедший на работу в Ленинградский Институт Точной Механики и Оптики (ЛИТМО), в котором я впоследствии учился .
Я из-за тяжелого материального положения поденно работал на Бадаевском складе, разгружая по ночам баржи с зерном. По зыбким дощатым мосткам, проложенным между баржей и складом, в течение ночи мы носили мешки массой в пятьдесят килограммов, получая за ночь семь рублей. В месяц я работал дней десять, зарабатывая семьдесят рублей. Деньги выплачивали сразу.
В зимний период я также поденно работал в ночное время на Пролетарском паровозоремонтном заводе разнорабочим, "пробуксовывая" специальным ломом - рычагом паровозы при ремонте. Получал я также семь рублей за ночь.
В месяц я выходил на работу десять ночей, так, чтобы между рабочими
ночами была одна нерабочая ночь, когда я отсыпался.
Учиться после рабочей ночи было очень трудно, на лекциях глаза "слипались", а на лабораторных занятиях по химическому анализу опасно, можно было обжечься какой - нибудь кислотой. В первые летние каникулы я опять поехал в пионерский лагерь вожатым отряда и, таким образом, отдохнул. Маме с братом Колей я оставил стипендию и деньги, заработанные в рабочие ночи.
![]() Во вторые летние каникулы я оформился разнорабочим на завод "Северный Пресс", который расположен возле железнодорожного моста на правом берегу Невы. Дом на Фаянсовой улице, в котором мы жили, также был расположен возле моста. Пешеходов через мост без специального пропуска не пропускали. И чтобы добраться с работы домой, надо было идти до Охтинского моста.
В жаркий летний день идти не хотелось. С другой стороны, в пионерских лагерях и в туристских путешествиях я научился хорошо плавать. Поэтому я решил возвратиться домой вплавь через Неву. Я прикрепил легкую летнюю одежду и обувь на голову и поплыл. Всё было хорошо, но вниз по течению Невы мимо меня быстро проплыл буксир, подняв большие волны.
Они захлестнули меня, вещи на голове намокли и переместились на шею, и я начал тонуть. Вокруг меня стало темнеть, и я понял, что погружаюсь. Движениями рук я заставил себя всплыть и закричал. Ещё раз погрузился, опять всплыл и вдруг увидел лодку, подплывающую ко мне. В лодке сидел мой одноклассник по школе Колька Валёжин. Мы два года не встречались после окончания школы.
Как он оказался поблизости, я так и не узнал. Он помог мне влезть в лодку, перевез меня на левый берег Невы к моему дому и исчез, ни о чем меня не спросив. Так произошло моё чудесное спасение от неизбежной смерти.
Я поблагодарил Господа Бога за чудесное спасение и пошёл домой сушиться.
В конце третьего года обучения мы ходили на практику. Здесь я убедился, насколько вредна моя специальность. На практике нам давали молоко, после получения которого мы расходились по домам. В летние каникулы я начал искать работу.
К этому времени моя сестра Маша, заразившись от мужа туберкулёзом, вернулась из Севастополя в Ленинград.
При содействии своего знакомого Меркулова Маша помогла мне поступить на Государственный оптико-механический завод (ГОМЗ).
Меня оформили на должность лаборанта с окладом в двести рублей в месяц. Принял меня на рабочее место заместитель начальника конструкторского отдела Шошин Иван Алексеевич. Он, одетый в скромный хлопчатобумажный костюмчик, выглядел простецки. Но как ошибочно бывает первое впечатление!
Он поговорил со мной о моей профессиональной подготовке, успеваемости, вызвал по телефону начальника лаборатории и представил меня.
Начальник привел меня в лабораторию, заставленную оптическими приборами, и познакомил меня с сотрудниками. Это были: Касименко Михаил Александрович, Барашев Владимир Владимирович, Никитин Борис Борисович, Феногеев Валентин Петрович, Авдеев Василий Иванович и Лебедева Галина Сергеевна. Старшим был Касименко. Он показал оптические приборы в лаборатории и объяснил, как они работают.
На одном из этих приборов мне предстояло работать вместе с Авдеевым. Он, наблюдая в окуляр прибора, вращал барабанчик со шкалой, считывал показания на шкале, сообщая их мне, а я записывал показания в блокнот. Иногда я работал вместе с Лебедевой и другими сотрудниками лаборатории.
Постепенно я научился сам работать на всех приборах, измерять, считывать, записывать и обрабатывать отсчёты (показания, отсчитанные по шкалам измерительных устройств).
Через год меня перевели на должность техника, и я начал учиться в заводском экстернате в группе техников при Ленинградском Институте Точной Механики и Оптики (ЛИТМО). Учащиеся интерната после работы приезжали в ЛИТМО, где слушали лекции по дисциплинам учебного плана института. ГОМЗ платил лекторам по тридцать рублей за час. Лекции читали выдающиеся профессора.
Ещё через год на основе групп экстерната в ЛИТМО был открыт вечерний факультет
![]() Здесь необходимо отметить обстоятельство, оказавшее большое влияние на мою судьбу. На третьем курсе мне предложили перейти в лётную школу. Я согласился, собрал необходимые документы, прошел медицинскую комиссию, стал кандидатом в курсанты лётной школы и ждал зачисления.
И вдруг мою маму пригласили к секретарю комитета Комсомола Выборгского района Врублевскому на собеседование. Он сообщил маме, что, по запросу мандатной комиссии, поступили документы с моего места рождения о моём непролетарском происхождении.
Он пообещал не давать ходу этим документам, чтобы не мешать мне учиться и работать в закрытом отделе оборонного завода, и посоветовал не поступать в дальнейшем в предприятия и организации, требующие проверки социального происхождения. Мама в мягкой форме сказала мне, что нельзя поступать в лётную школу. Я согласился и продолжал учиться и работать на заводе.
А Врублевского расстреляли в период сталинских репрессий.
Во время Великой Отечественной войны вечерний факультет продолжал функционировать. При бомбёжках мы продолжали заниматься в бомбоубежищах. Энтузиастом заниматься после тревоги был доцент Гоберман. А после отбоя мы спешили вернуться домой. Шли, не обращая внимания на новые воздушные тревоги, обходя дворами посты, направлявшие людей в укрытия.
Особенно тяжело было переносить голод. Отощавшие люди шли, не поднимая ног, скользящим шагом, спотыкаясь о каждую неровность. Девятого декабря в Ленинграде выпал первый снег, и возникли сугробы. Когда я возвращался с работы домой, то несколько раз падал, люди помогали мне встать, и я потерял продовольственные карточки и документы.
Чтобы спасти меня от неминуемой голодной смерти, в конце декабря 1941 я был эвакуирован в Казань на Казанский Оптико-механический Завод (КОМЗ). Здесь я, после того как поправился, выполнил дипломный проект под руководством начальника конструкторского отдела Конева Петра Степановича
Защита дипломного проекта происходила в 1943 на КОМЗЕ в выездной Государственной Экзаменационной Комиссии в составе академика Линнка Владимира Павловича, член - корреспондента Зазарьевского, Александра Николаевича, доцента ЛИТМО Резунова Михаила Александровича и начальника конструкторского отдела инженера Конева Петра Степановича.
Мой дипломный проект был оценен на ОТЛИЧНО, а мне была присвоена квалификация инженера-механика. Так я получил высшее образование.
![]() В 1945 я был призван в армию, и мне было присвоено звание майора. И я, сперва под командованием генерал-майора Николаева, затем генерал-майора Добровольского, участвовал в демилитаризации германской оптической промышленности.
В процессе работы я изучил немецкий язык, что помогло мне, после демобилизации и возвращении в СССР, сдать кандидатский экзамен и начать работать над кандидатской диссертацией.
Диссертацию я выполнял без научного руководителя и без освобождения от работы. Я писал её во время отпуска в течение трех недель, а в оставшуюся неделю отпуска отдыхал. В 1945 состоялась защита моей диссертации. Мне была присуждена ученая степень кандидата технических наук.
На ГОМЗЕ меня назначили начальником лаборатории, а после смерти главного инженера Центрального конструкторского бюро (ЦКБ) Шошина И.А. назначили на его место.
С 1952 я по совместительству преподавал в Физико-механическом техникуме имени Зверева технологическую дисциплину.
Преподавательская работа меня заинтересовала, и поэтому, когда в ЛИТМО объявили конкурс на вакантную должность доцента, я принял участие в конкурсе. Меня избрали на должность исполняющего обязанности доцента, а затем в установленном порядке присвоили ученое звание доцента. Я стал заниматься, наряду с преподавательской деятельностью, научной работой.
Декан оптического факультета доцент Кулагин Василий Васильевич заинтересовался моей научной работой и уговорил меня поступить в докторантуру. Я согласился и за два года написал докторскую диссертацию.
Защита прошла успешно и Высшая Аттестационная Комиссия (ВАК) присвоила мне ученую степень доктора технических наук. Так я стал ученым
![]() Затем меня по конкурсу избрали заведующим кафедрой. Через некоторое время мне присвоили ученое звание профессора. Я стал готовить инженеров, руководить научной работой аспирантов. Под моим руководством подготовили и защитили кандидатские диссертации двенадцать аспирантов. Нужно сказать, руководство аспирантами благодарная работа,
Они работают с полной отдачей своих сил и способностей. Не зря, ныне уже покойный, доцент Шнейдер назвал аспирантов "лучшей половиной человечества". Я с ним полностью согласен.
Работа с аспирантами помогала решать интересные высокотехнологичные задачи и приносила удовлетворение.
Вопросы высокой технологии и оптимизации оптических приборов постоянно интересовали меня. Решение их позволяло повысить надежность приборов и их технологичность в производстве. Использование в оптических приборах достижений в смежных областях техники позволило расширить их функции и повысить эффективность их функционирования.
Следует отметить, что научно-исследовательская работа способствует дальнейшему пополнению знаний. При решении новых проблем приходится много читать научной и технической литературы, ставить опыты и проводить экспериментальные работы. Этот процесс подобен последипломному образованию. Научно-исследовательская работа заставляет постоянно учиться. Обучение при этом идёт попутно.
![]() Мне в должности начальника лаборатории много приходилось заниматься исследовательской работой и пополнять свои знания. Каждая работа давала что-то новое. А в должности Главного инженера преобладало администрирование, что определило мой выбор в пользу преподавания, которое тоже способствует пополнению знаний.
Таким образом, получение диплома доктора технических наук и аттестата профессора не означало окончания учения, но создало новые возможности для пополнения знаний. Здесь уместно высказаться о том, какая, на мой взгляд, форма подготовки предпочтительней в ВУЗах и университетах. Объективные факты указывают, что следует отдать предпочтение исследовательской, инновационной форме обучения.
Это подтверждает и опыт зарубежных университетов, в которых проводилась и проводится разработка новейших технических устройств. Поэтому переход некоторых университетов на исследовательскую форму обучения следует приветствовать и создавать базу для этой формы подготовки специалистов.
| 
