Гл. 19. Ретровзгляд в будущее
ДОБРЫЙ МИР
![]() Итак, я с мамой прибыл в заветный город Ленинград.
Почти без прав, с одной только справкой на папиросной бумаге - разрешением на временное увольнение. Было от чего заболеть головам у мамы и Маши, в маленькой комнате которой мы поселились, и у меня, не по летам озабоченного бесправным положением, мальчика.
Мы вглядывались в эту справку, на просвечивающее сквозь бумагу страшное для нас слово: "ВРЕМЕННОЕ" и задавались одним вопросом - что делать? Либо временно прописаться, либо жить, не показывая справку, либо жить без справки, как вынужден был поступить мой отец?
Мама предложила прописываться, зачеркнув слово "временно" и
надписав над ним слово "постоянно". Она понимала, насколько это зыбко, и руки у неё дрожали. Она боялась испортить эту бумажку.
Сестра Маша была малограмотной, как и все мои несчастные сёстры, и не могла написать это слово.
Тогда это сделал я своей детской ручонкой. Надпись получилась аккуратной и, по почерку, похожей на подпись председателя сельсовета села Дарищи Дугина.
Эту бумажку вместе с метрикой Маша отнесла в домоуправление (ЖАКТ) и, о чудо, нас прописали постоянно! Маме выдали справку на получение продовольственных карточек и справку по форме в милицию с метрикой для получения паспорта. У мамы появилось право поступления на работу! Самое страшное в нашей жизни миновало.
Какая добрая душа это сделала? Мы не знали, кого благодарить?
И только теперь на девяностом году жизни я осознал, кому, наряду со многими другими, нужно возносить эту благодарность.
Мама с паспортом пошла устраиваться на работу на биржу труда, располагавшуюся тогда в здании на Кронверском проспекте, ныне в здании Государственного Университета Информационных технологий, Точной Механики и Оптики, в котором я учился.
В то время в Ленинграде ещё была безработица, и маме долго пришлось ждать удобной вакансии. Наконец, её направили посудомойкой на мельницу имени Ленина, расположенную в устье Обводного канала. Зарплата была мизерная, но мама могла в течение рабочего дня бесплатно питаться в столовой. Маша жила в квартире мужа на набережной реки Мойки и не работала.
Маминой зарплаты едва хватало на пропитание, хотя цены на продукты были низкие, например, килограмм картофеля стоил десять копеек, хлеба черного - десять копеек, колбасы вареной чайной - двенадцать копеек, отдельной колбасы- двадцать две копейки, рыбы - морского окуня --десять копеек. Но белый батон стоил дорого - один рубль.
Для того, чтобы свести концы с концами, мы по карточкам выкупали черный хлеб и белый батон. Затем белый батон я продавал на базаре за два рубля, и на эти деньги на следующий день мы выкупали хлеб с булкой, а на оставшуюся разницу покупали картофель, морского окуня, сахар и другие продукты.
Когда я пошел в школу, то там мне давали завтрак.
В Ленинграде в те годы нумерация школ была сквозной. Меня приняли в сто пятнадцатую школу, ближайшую по месту жительства. Отношение ко мне в школе было теплое и дружелюбное. Моя сельская учительница снабдила меня справкой с перечнем всех дисциплин, которые я проходил в школе. Оказалось, что я не отстал от городских школьников третьего класса.
Поэтому в конце учебного года меня перевели в четвертый класс, хотя мы с мамой опасались, что меня оставят на второй год. По возрасту я также не перерос своих одноклассников. Меня тоже приняли в пионеры.
![]() В летние каникулы я посещал городской пионерский лагерь, в котором нас кормили бесплатным обедом. Никаких других мероприятий в городском пионерлагере не проводилось.
Школьники были предоставлены самим себе и развлекались, кто как мог: или гоняли обруч по деревянным мосткам с помощью проволочной U--образной петли, или ловили в Неве рыбу с древесных плотов, либо тусовались в подворотнях домов.
Над школами шефствовали промышленные предприятия. Над нашей школой шефствовали: мельница имени Ленина, прядильно-ниточный комбинат "Рабочий" и Финская концессия "Ага". На "Агу" нас приглашали перед новым годом за цветной бумагой. Мельница имени Ленина и комбинат "Рабочий" оказывали либо адресную материальную помощь нуждающимся школьникам, либо премировали отличников учебы.
В четвёртом классе мы изучали предметы: Физику, арифметику, русский язык и еще труд. И дисциплины, и преподаватели, их читавшие, мне нравились, и я с интересом ходил в школу.
Физику нам читал Александр Гаврилович Шульгин с седой бородой, за которую школьники прозвали его козлом, но уважали его за наглядные демонстрации физических опытов.
Арифметику вёл Михаил Васильевич Шушпанов. Вот у него контакта с учащимися не получалось, они не понимали его, шумели на занятиях, не выполняли домашних уроков.
Русский язык вела Анна Георгиевна Светлова. Она умела держать класс в руках и добиваться хорошего усвоения урока. Когда в классе возникал шум, она объявляла:
![]() - Давайте сделаем диктовку… - и всё сразу стихало. Учащиеся очень боялись диктовок.
![]() Уроки труда превращались в развлечение для учащихся. Андрей Иванович Петров, ведущий уроки труда, к занятиям всегда подготавливался основательно. На столах раскладывал заготовки и инструмент: пилы, молотки, гвозди, рубанки.
Но с приходом учащихся всё нарушалось, мальчики пилили и строгали деревянные заготовки, девочки колотили по гвоздям и по рукам, преувеличенно кричали и жаловались на боль Андрею Ивановичу, он бегал от стола к столу, следил, чтобы действительно не нанес себе кто-либо травму, успокаивал кричавших и шумящих.
Я в этих развлечениях не участвовал и делал на уроке осмысленные игрушки, мастерить которые меня научил отец.
По всем предметам за осенний семестр четвёртого класса я получил отличные оценки. За это шефы мельницы имени Ленина премировали меня осенним пальто. Происходило это торжественно.
На выходе из проходной собралась группа рабочих с руководством
профсоюза мельницы. Представитель от школы сообщил о моей успеваемости и результатах соревнования. Я был назван победителем.
Взгляды рабочих обратились в мою сторону. Меня подхватили и начали качать. Представитель профсоюза объявил о премии и выдал маме оплаченный ордер на пальто, что было мне очень кстати.
Промтовары - верхняя одежда, обувь, белье - тогда были очень дороги.
![]() Тем временем к нам пришла радостная весть: моя сестра Валя съездила на хутор за своим любимцем Коленькой. На хуторе она нашла его несчастным и заброшенным. Он был грязным, в оборванной одежонке. Жил он у нового поселенца хутора по фамилии Цепок. Когда мы уезжали, Цепок только заканчивал строительство дома.
Коленьку мы оставили в семье покойного брата моего отца Владимира, старший сын которого Павел клятвенно обещал присмотреть за моим братишкой. Но не сдержал обещания. Он передал его Цепку, который содержал его за работу подпаском. Несчастного братишку будили с рассветом и заставляли вместе с пастухом собирать стадо и гнать его на пастбище.
Верным другом его был пес Полкан, который после нашего отъезда не отходил от него, помогал ему охранять стадо. А Коленька делился с ним последней корочкой хлеба.
Валя привезла Коленьку в Москву к Николаю Николаевичу Северову, подлечила и отмыла его, собрала поношенную, но приличную одежонку и приехала с ним в Ленинград, к великой нашей радости - матери и моей.
Мы по-прежнему белый хлеб не ели, а продавали на базаре. Но, с приездом Коленьки, решили покупать ему пятикопеечную булочку. Коленьке исполнилось в то время восемь лет.
![]() Летом 1931 меня приняли в пионеры и направили в пионерский лагерь под Лугу. Ранней весной отряд школьников из сто пятнадцатой, сто двадцатой и других школ собрался на стоянке автобуса, выделенного шефами, который довез нас до Варшавского вокзала. Мы сели в специально выделенный вагон и доехали до станции Володарская.
Там нас пересадили на пароход, который по реке Луге доставил нас на берег вблизи территории пионерского лагеря, до которого мы с песнями и красным флагом дошли пешком.
Сам лагерь располагался приблизительно в одном километре от левого берега реки Луги и состоял из нескольких домов (дач), пищеблока (кухня и столовая), расположенных среди сосновых деревьев, широкой площадки , у передней стороны которой стояла трибуна с высоким флагштоком и развевающимся красным флагом.
На этой площадке проводился сбор отрядов, так называемая "линейка" и, каждые утро и вечер, подъём и спуск флага.
Утром, под руководством вожатых, отряды пионеров входили на площадку, на трибуну поднимался начальник лагеря Саша Гасич, командовал "Смирно!", духовой оркестр школьников, стоявший возле трибуны, играл "Интернационал", и на флагшток взвивался красный флаг. Саша Гасич выкрикивал что-нибудь вроде: "За дело рабочего класса будьте готовы"! Мы отвечали: -- Всегда готовы! Момент был торжественный.
Затем старший вожатый Александр Ландау объявлял распорядок дня, командовал "Вольно", и отряды врассыпную бежали в столовую.
![]() По ежедневно объявляемому распорядку обязанности отрядов чередовались. Один из отрядов направлялся на кухню, другой - в совхоз к шефам на прополку огородов и полей, третий -- на экскурсию или прогулку по лесу вдоль набережной Луги и купание, если позволяла погода.
После обеда полагался "мертвый час" в спальнях дач, который превращался скорее в веселую бузу, чем в отдых.
Спальни были заставлены "топчанами" - деревянными щитами, покрытыми матрасами и постельным бельём, каждый на двух "козлах". Если один из них поставить на "ребро", то кровать будет находиться в состоянии неустойчивого равновесия.
Когда резвый мальчуган прыжком ложился на такую кровать, то она с грохотом падала на пол, к удовольствию озорника, подстроившего "козла", и к досаде дежурного вожатого. Так происходило и днём в "мертвый" час, и вечером.
![]() Меню состояло утром из каши (овсяной, рисовой пшенной), сладкого чая, ломтика булки с кусочком сливочного масла. Обед состоял из трех блюд: на первое - суп или щи, на второе -- котлетка либо гуляш с гарниром - отварным картофелем (чистить который очень не любили мальчики дежурного отряда) и на третье - кружка компота из сухофруктов
( дежурному отряду доставалось и по две порции компота, что очень любили ребята).
На ужин полагалось порция одно из блюд обеденного меню.
На прополку совхозных полей или на прогулку, купание отряды шли с песнями, а в совхоз - с красным флагом. Оттуда они приносили картофель и вечером пекли его на костре. Мне жизнь и распорядок в лагере казалось привлекательными и приятными. Такой жизни у меня до этого не было.
Поэтому я согласился с предложением остаться на вторую смену и вернулся домой только перед началом нового учебного года в четвёртом классе.
По возвращении домой из лагеря я увидел, что у нас дома положение стало лучше. Сказалось отсутствие целых два месяца одного из едоков. Булку из хлебного пайка уже не продавали на базаре, а оставляли себе. Валя устроилась на работу на прядильно - ткацкую фабрику имени Ногина.
Мама собирала Коленьку - он уже становился школьником - поэтому далее будем называть его просто Колей -- в первый, а меня в четвертый классы всё той же сто пятнадцатой школы. Но в начале зимы мама заболела, и её из столовой уволили.
На одну зарплату Вали существовать было трудно.
Мы вновь стали продавать белый хлеб на базаре и покупать только свёклу. Я и Коля получали завтрак в школе, а мама варила свеклу на обед и ужин, мы ели её с черным хлебом всю зиму.
![]() Тогда, чтобы облегчить положение, по ходатайству школы, меня, на период зимних и весенних каникул, приняли на работу в шествующую концессию "Ага". Моя работа заключалась в наблюдении за размоткой крупных кип - рулонов бумаги, в помощи рабочему при установке рулонов и выравнивании их на размоточном станке.
За каникулы я заработал около двадцати рублей, что было ощутимым подспорьем в нашем скудном бюджете. К весне мама поправилась и через биржу труда устроилась на работу прядильно-ткацкий комбинат "Рабочий", в прядильный цех. К этому времени безработица уже кончилась и мама быстро была направлена на работу. Она зарабатывала там шестьдесят рублей в месяц.
![]() В 1932 пионерский лагерь был организован при Коммуне Батрачат в деревне Красные Изори, Лужского района. Лагерь занял несколько благоустроенных двухэтажных домов-дач, расположенных в яблоневом саду.
В спальнях стояли железные кровати, на которых во втором этаже спали мальчики, а на первом - девочки.
В лесу была площадка с трибуной и флагштоком, на которой проводилась, как и в прошлом году, линейка.
Начальником лагеря по-прежнему был Саша Гасич, а старшим вожатым - Петя Иордан, один из лучших вожатых за всю мою лагерную эпопею. Он пользовался авторитетом и любовью у всех в лагере: и у мальчиков, и у девочек.
Яблони окружали дома и, когда стали созревать яблоки, мы их доставали руками из раскрытых окон второго этажа дач. Мне это напоминало наш прекрасный сад на родине. От этого было и радостно, но и грустно оттого, что этой чудесной сказке скоро конец. Распорядок дня в лагере по структуре был такой же, как и в прошлом году, но по содержанию был интересней.
На кухне дежурный отряд не только чистил картошку, но и ел больше остатков вкусного компота, во вторую смену
компот варили из свежих яблок и ягод сада.
На прополку огородов и сбора ягод и яблок в саду Коммуны отряды ждали своей очереди с нетерпением.
На прогулки ходили на встречу с жителями Коммуны Батрачат. На экскурсии отправлялись в гости к другим пионерским лагерям.
Интересным был поход в пионерский лагерь в Долговке.
В этом лагере был очень веселый затейник, который с армянским акцентом декламировал нам басню Крылова "Ворона и лиса".
Нас особенно рассмешила фраза в его произношении:
![]() - Пой, варьён! - за что ребята прозвали его Варьёном.
В лагерной стенгазете участники похода писали:
![]() "До Долговки, до Долговки,
![]() Шли пешком без остановки…
![]() Там опять на Варьёна мы смеялись,
![]() Не хотелось даже спать…"
![]() Были и другие весёлые и интересные экскурсии. Во всех мероприятиях всегда принимал участие вместе с нами Петя Иордан. В хорошую погоду ходили купаться на реку Лугу.
Так две смены лагерной жизни пролетели для меня незаметно.
Я вернулся в Ленинград, Валя и мама работали, я начал учиться в пятом классе, а Коля пошёл во второй класс сто пятнадцатой школы.
Мне учиться в школе было легко, память у меня была хорошая. Тратить время на тусовки я себе не позволял, к тому же и обувь у меня была плохая - промокала в сырую погоду и просила "каши".
Поэтому дома я выполнял всё заданное, на уроках в школе я всё
хорошо понимал и активно участвовал в обсуждении урока.
К концу семестра у меня по всем предметам были отличные оценки.
В зимние каникулы в Ленинграде организовали экскурсию в Москву для отличников, по одному человеку от школы.
От сто пятнадцатой школы выделили меня.
![]() В назначенное время мы собрались на Николаевском (теперь Московском) вокзале, вошли в свой вагон и в своё купе.
Начали знакомиться. Я оказался в компании развитых интеллектуально и физически юношей и девочек из школ Володарского района. Это были Саша Жачкин, Андрей Пустовалов, Ефим Ратнер, Галя Александрова, Зина Петрова, Оля Маркина - все из двух смежных купе вагона. В других купе - группы из школ других районов.
Скромно, но опрятно одетые, без какой-либо заносчивости, наигранного превосходства, все радостные и весёлые. Легко и просто знакомились друг с другом и мальчики и девочки. Все сразу подружились, как будто были знакомы давно.
Не было ни суеты, ни галдежа, но спокойное внимание друг к другу. Если кто-либо заговорил, то все, как по команде, замолкали.
Так они привыкли слушать своих учителей на занятиях, и потому стали круглыми отличниками. Все по очереди рассказывали весёлые истории, приключения и анекдоты.
И не было ни одного случая, чтобы кто-то перебил другого.
Но все были готовы смеяться по каждому пустяку.
У меня в запасе было много жизненных событий, но серьёзных и грустных.
И я рассказал простой анекдот о человеке, не выговаривавшего букву "У", а вместо неё, произносящего "И" и, когда, почуяв дым от табака в запрещённом для курения месте, он спрашивал:
![]() - Кто здесь "кирил"? - то отзывался человек по имени Кирилл, и возникало недоразумение.
![]() К моему удивлению, анекдот вызвал оживлённый интерес и меня в шутку, но без насмешки, стали звать Кириллом.
Особенно заразительно смеялась девочка Галя Александрова, ей вторили и другие.
Наш смех услышали в других купе, подошли к нам и меня попросили повторить анекдот.
Так я стал Кириллом для всего вагона и… для проводника. Он подошёл к нашему купе с чаем и спросил: -- Кто у вас Кирилл? -
Все сидевшие в купе "грохнули" дружным смехом и ответили: -- Никто не курил! - Проводник засмеялся и предложил чаю с сухариками, за которые расплатился заранее организатор экскурсии.
Потом проводник застелил нам постели, мы улеглись на свои места, пожелали друг другу спокойной ночи и, под стук колёс, проспали до утра.
![]() Утром проводник разбудил нас, когда подъезжали к Москве, чтобы мы успели умыться, одеться и собраться к выходу из вагона.
Утром здоровые, весёлые, мы проследовали за руководителем в одну из московских школ, свободную в дни каникул.
В буфете школы нам был приготовлен завтрак.
После завтрака нас повезли в Третьяковскую галерею.
Под руководством экскурсовода мы осмотрели все залы галереи.
Комментарии экскурсовода помогли нам глубже воспринять красоту и значимость шедевров галереи.
Экскурсия длилась несколько часов.
Переполненные впечатлениями, мы вернулись в школу пообедать.
После обеда нас повезли в Планетарий.
Добавились новые волнующие впечатления.
К вечеру нас расселили в освобожденных классах школы. В каждом классе было поставлено четыре кровати и журнальные столики со стульями, там мы группировались и делились своими переживаниями от увиденного за день. После ужина в столовой школы мы, уставшие, залегли на свои постели отдыхать и проспали до утра.
На следующий день мы поехали знакомиться с вновь стоящимся метро.
До нашего приезда были уже построены три радиуса. Мы прокатились на каждом радиусе от начала и до конца, а также побывали на вновь строившихся станциях.
На некоторых действующих станциях мы выходили и любовались великолепной художественно отделкой вестибюлей. Это были настоящие дворцы с изразцовыми стенами и потолками, мраморными и гранитными полами. Нас поражала и красота и новизна московского метро -оно было первым в стране. А вечером нас пригласили в МХАТ. Ставили пьесу "Продолжение следует".
Нас увлекла не столько фабула, сколько великолепная игра артистов МХАТА. Один из них напевал по ходу пьесы:
![]() "Не ешьте, не ешьте, не ешьте,
![]() Не ешьте ликёрных конфет"
![]() В следующие дни мы посетили некоторые московские предприятия, в один вечер устроили прогулку по проспекту Мира, мимо Рижского вокзала и до конца проспекта - до Останкино.
Я в этот вечер зашёл к Северовым, у которых жила Таня.
Она очень обрадовалась и встрече со мной, и весточке о маме и сестрах, о брате Коле и моим успехам в школе. Сообщила печальную весть о смерти сестры отца Ксении. Встретился я с Константином Николаевичем и Михаилом Николаевичём Северовыми.
![]() Наконец, закончилась наша экскурсия в столицу Москву, вечером мы сели поезд и отбыли в Ленинград. В пути мы прощались друг с другом, обменивались домашними адресами номерами школ и обещали дружить и встречаться. Меня тронуло внимание ко мне Галины Александровой, и потом у меня в голове долго звучала мелодия:
"…кто-то вспомнит обо мне и вздохнет украдкой"…
![]() Кончились каникулы, начались занятия в школе и у меня и у Коли. Он провёл каникулы со сверстниками во дворе за обычными зимними играми: катание на санках, сооружение снежных баб, снежки. Я его призывал прилежней учиться, чтобы его в будущем послали в пионерский лагерь, на экскурсии.
А мне к весне опять преподнесли приятные сюрпризы. Я по-прежнему
оставался отличником, и в школе вывесили мой портрет, а в городе начал организовываться туристский поход по реке Волге от Горького до Астрахани и обратно с заходом во все города, расположенные по Волге. От каждой школы выделяли по одному отличнику. От нашей школы выделили меня. До Горького едем поездом, а затем пересаживаемся на пароход "НАМАНГАН"
![]() Начало похода намечалось на восьмое июня. Но возникла проблема с приобретением железнодорожных билетов. В летний период в Ленинграде был острый дефицит билетов. Организаторы похода обратились с просьбой о содействии к Сергею Мироновичу Кирову.
Мы, выделенные от школ в эту экскурсию, в том числе и я, собрались в Смольном, в приёмной Кирова, организаторы экскурсии получили пропуск к Сергею Мироновичу и обратились к нему с просьбой о приобретении железнодорожных билетов.
Он отнесся к нашей просьбе доброжелательно, с пониманием проблемы, позвонил по телефону начальнику транспортного отдела Хлудову и пригласил его в свой кабинет, затем вышел с Хлудовым к нам в приёмную и обратился к нему:
![]() - Это наша подрастающая смена, лучшие её представители -- отличники, им надо помочь в приобретении железнодорожных билетов до Горького на восьмое июня, на весь отряд, разумеется.
![]() - Будет выполнено, Сергей Миронович!
![]() Затем Киров повернулся к нам и произнёс:
![]() - А вам желаю счастливого путешествия, успехов в вашей дальнейшей учёбе и выполнить завет Ильича: "Учиться, учиться и ещё раз учиться"!
![]() Билеты своевременно были приобретены для нас на восьмое июня, и мы в двенадцать часов ночи сели в поезд и поехали в город Горький.
| 
