Сегодня сорок дней со дня смерти Игоря Степановича Андреева, Степаныча.
Блокадник, оппозиционер, бесстрашный человек, это он первый вышел на улицу с плакатом против войны в 2014-м.
Елена Захарова:
Мы стояли вчера возле дома Немцова с листочками А4, вспоминали Степаныча. Человек десять.
Собрались уходить, подъехала полицейская машина.
Вежливый командир интересуется, что за собрание, не митинг ли?
Отвечаем, что нет, не митинг, просто разговариваем.
Спрашиваю, а что случилось? Говорит, позвонили по 02, что тут митинг...
facebook.com
Наталия Вознесенская:
На сороковины Степаныча мы с Евгенией Литвиновой собрали москвичей, которые хотели вспомнить его, у дома Б.Е.Немцова.
На фасаде дома - живые цветы, памятные газеты, портрет Пушкина работы Е.А.Осиповой со стихотворением, надпись: здесь жил Борис Немцов.
Тоже народный мемориал.
У нас были плакаты о Степаныче формата А4, можно сказать, таблички.
Приходилось прятать даже их. В Москве полиция свирепствует.
С этими маленькими плакатами мы вставали по одному, говорили по несколько слов, кто знал Степаныча и кто не знал, у всех нашлись слова и слёзы о нём.
Стояли под надписью: "Плачь, Россия, ты потеряла лучшего своего сына". Понятно, что это написано о Немцове. Но в этот день эти слова были и о Степаныче.
Внезапно подъехала полиция в количестве, превышавшем число собравшихся.
К тому моменту мероприятие закончилось, плакаты были убраны в папку и пакет, а мы обсуждали, куда теперь пойдём.
Но полиция, непонятно, почему, задавала вопросы о том, зачем мы здесь собрались (ОМГ) и - внимание - МЫ СЛЫШАЛИ, что У ВАС БЫЛИ КАКИЕ-ТО ПЛАКАТЫ!
Всё это напоминало фильм в стиле нуар. Закончилось всё благополучно, но впечатление произвело сильное.
Светлая память Степанычу.
Евгения Литвинова:
В понедельник я вернулась из Москвы.
Впервые после 6 мая 2012 я участвовала в протестных акциях в столице.
Мне кажется, такое участие даёт более объёмный взгляд на ситуацию в стране, на ближайшие перспективы разрозненной российской оппозиции.
Мы с Наталией Вознесенской оказались в Москве в те дни, на которые пришлись две важные даты: 40 дней нет с нами Степаныча (Игоря Андреева) и традиционная ежемесячная акция в поддержку крымских татар - "Стратегия-18".
Решили отметить эти даты вместе с москвичами.
Спросили у дежурных Немцова моста: можно ли на мост прийти с портретами Степаныча? Дежурные посоветовались между собой, проголосовали и отказали.
Позже я поняла, что они были, безусловно, правы.
Конечно, я читаю постоянные сообщения о разорении мемориала памяти Бориса Немцова, об уничтожении цветов и портретов.
Когда бываю в Москве, прихожу на мост. Но только сейчас я кожей ощутила постоянную угрозу дежурным моста, всем московским гражданским активистам.
На сороковины Степаныча мы встретились у дома, где жил Борис Немцов. Центр, но не Красная площадь, не Арбат. Переулок.
Для поминальной акции я распечатала фотографии Степаныча. На некоторых он с плакатами, требующими найти и наказать заказчиков убийства Немцова.
Фотографии формата А4. Подъехали москвичи (человек 10), я раздала фотографии и с удивлением вижу: их быстро прячут за пазуху.
Не понимаю, что это значит. Моя первая мысль: помнут же! Но тактично молчу. Потом поняла, что прятать плакаты - основа безопасности.
По очереди участники подходят к стене дома с маленьким импровизированным мемориалом, достают фотографию, тихо произносят несколько слов, отходят в сторону.
Фотографии отдают мне, и я складываю их в папку, чтобы не размокли от дождя.
Я встаю в одиночный пикет одной из последних.
Папку убираю в сумку. Можно уходить. Внезапно подъезжают полицейские машины. Выходят люди в форме. Их много. Гораздо больше, чем участников акции.
Они решительно направляются к нам: "У вас были плакаты!" Мало ли что у кого было...
Я с папкой отхожу в сторону. Не слышу слов, только интонацию. Отрывистая, лающая речь.
Ощущение, что машина приехала из немецкой комендатуры, что сейчас положат лицом в асфальт, будут обыскивать, требовать показать сумки и вывернуть карманы.
Меня трижды задерживали на протестных акциях, но впервые я так испугалась.
Есть законы, есть подзаконные акты, есть правила. Они мне не нравятся. Часто эти законы входят в противоречие с Конституцией.
Но в Питере обычно можно рассчитывать на соблюдение полицией этих законов и правил (исключение - массовые акции, где царит беспредел).
В Москве законы не действуют вообще. Одиночный пикет - основание для задержания. А дальше суд, штраф (часто сумма штрафа - трёхзначное число).
Через два дня - на "Стратегии-18" - мы с Наташей уже и сами были предельно осторожны. Не хватало ещё попасть в лапы московской полиции.
Этот московский опыт наводит на грустные мысли: мы ещё что-то делаем, потому что нам это позволяют, делаем, пока нам это позволяют.
Нам просто повезло. Питер, пожалуй, - наиболее свободный город на территории РФ.
В Грозном за фотографию Степаныча мы могли бы исчезнуть совсем, в Краснодаре - сесть на 15 суток, в Москве - получить штраф 150 тысяч.
Я ценю питерские возможности, понимаю, что надо сделать сегодня всё по максимуму.
Никто не гарантирует, что московский опыт завтра не распространится на Питер. Или это будет краснодарский опыт. Или грозненский.
И ещё одна простая мысль: в такой ситуации шапкозакидательство, словесный радикализм (словесный понос) - глупость и пошлость.
А, возможно, провокация, как это было 05.11.2017. В Москве в тот день задержали очень много людей. Предъявленная статья - терроризм.
Не очень грамотные, не очень образованные люди наслушались всякого радикального бреда, приехали в Москву, попались в ловушку, а теперь сидят в СИЗО и ждут своей участи.
Правозащитники сбились с ног, не знают, чем помочь. Спасибо московским правозащитникам, пытающимся спасти этих ррррреволюционеров.
Спасибо всем москвичам, делающим реальное дело и не разговаривающим лозунгами, - многому научили за эти дни.
vk.com
facebook.com
facebook.com
facebook.com
vk.com
facebook.com
facebook.com
facebook.com
facebook.com