Пикет за смену власти
The picket for change of authority*
история:
30 января 2016. Пикет за смену власти
January 30, 2016. The picket for change of authority
Марк Гальперин:
«А если в вас будут стрелять?» – этот вопрос рефреном звучит при обсуждении будущей мирной демократической революции.
Отвечаю, возможны два варианта развития событий: 1. Неуправляемый ход развития революции. В этом случае озверевшая толпа разрывает на части и тех, кто отдавал приказ и тех, кто расстреливал людей. 2. Управляемый развитие революции. В этом случае идеологи, руководители и исполнители расстрела предстанут перед судом и получат тюремные сроки. Но останутся живы.
Как видим второй вариант, то есть управляемая революция, для «расстрельщиков» более благоприятен. Но в любом случае расстрел означает неминуемый и скорый конец действующей власти.
Понимаю, возникает много вопросов, касающихся революционных событий, поэтому предлагаю обсудить их в реале. Приходите в субботу на Манежную площадь к памятнику Жукову в 16-00, обсудим все вопросы во время или даже лучше после пикетов.
facebook.com
Субботние пикеты прошли успешно. Сбор был назначен в 16:00 на Манежной площади у памятника Жукову.
Далее мы разошлись по двум точкам – Триумфальная площадь и Арбат (плюс остались и на Манежке).
После пикета переместились на Лубянскую площадь (там был пикет в поддержку политзеков) и на мост.
Таким образом, группы в 15-20 человек достаточно, чтобы провести пикеты на трех площадях. Новая тактика показала свою состоятельность – будем продолжать.
Присоединяйтесь, выбирайте для себя удобную площадь, сколачивайте протестные пятёрки и вперёд.
Публикую фотоотчёт. Не все фотографии удалось собрать воедино (поскольку было четыре точки активности, но фото есть в сети на страницах других участников).
Эдуарда Молчанов:
Пикеты на Манежной площади, организованные Марком Гальпериным, отличаются тем, что к ним может присоединиться любой со своим плакатом без проверки их содержания.
Самоцензура – без пошлости, но порой с неизбежной наивностью, которая отражает обширный социальный конструкт времени, субъективно воспринимаемый авторами плакатов.
Это и хорошо – простота взгляда сродни истине. Однако лаконичные лозунги действуют, как выстрел.
Их талантливый автор – Ирина Яценко, точно определяющая в нескольких словах злобу дня.
Я фотографирую поднимающихся на пьедестал и неожиданно отмечаю, что сегодня содержание плакатов отражает проблему жизни и смерти.
Даже если на них фигурирует Путин, потому что понятия «Путин» и «смерть» - синонимы.
Мы распределились: одни остались здесь, у бордовых стен Кремля, другие отправились на Арбат, защищать свободных художников, которых полиция вымела накануне с этой популярной прогулочной улицы, третьи – на Немцом мост, к мемориалу Немцова, разгромленному вчера, остальные – к Соловецкому камню поминать жизни, загубленные в ГУЛАГе.
Стою с плакатом. Перед пустотой, источающей безразличие. Так, пройдут мимо: «А что вы тут делаете, а?» – и отправляются дальше разглядывать бездарные церетельки. А когда-то эта площадь гудела тысячами голосов, резонанс которых, словно иерихонские трубы, снёс устои ненавистной власти.
Тогда прозвучало «Та-та-та-там!» из пятой симфонии Бетховена. Теперь тишина.
И площади нет. Какой-то многогорбный верблюд разделяет Кремль и мой университет, в котором я постигал азы свободы.
Безмолвие. Утешает лишь то, что информация о нас, благодаря нашим плакатам и фото, растечётся по планете: здесь кого-то подымет, там - известит.
И, может быть, докатится до какой-нибудь Словении и коснётся ушей моего сына, и он соберёт всю русскую диаспору, чтобы ещё не забытым русским языком прокричать пару слов в нашу защиту.
А пока на наш пикет ни гласа, ни воздыхания. Все ищут зрелищ, чтобы, вернувшись домой, вкусить хлеба. Пока он есть.
Благорастворение воздухов. Ни тебе полиции, ни автозаков, ни нодовцев. Команды, что ли, не было очистить от нас, предателей национальных устоев, святое место – оплот кремлёвской тирании.
Ну, и ладно. Отстояв два запрограммированных часа, мы, выстроившись в пятую колону, отправились к Соловецкому камню помянуть наших отцов и дедов, чьи жизни были загублены во имя торжества деспотии и зла на земле, на которой они родились для счастья жизни.