Пикеты на Манежке приобрели шаблонный характер, и мне, возомнившему себя свидетелем истории, невольно приходится повторяться.
Кружат, как на Булгаковском балу, Ленин, Сталин, царь и царица, наряженные в реквизит ФСБшного театра, а может, выползшие, учуяв время, из гробов.
Под визг гармошки и гиканье баб неумолчно воспевает славу Путину пилоточно-гимнастерский ансамбль, отрабатывая почасовой оклад, по признанию одного из нодовцев, заполонивших пространство вокруг нас.
Не прерывает видеосъёмку наших физиономий и плакатов эшник, повергая меня в изумление ёмкостью батареи в его камере.
Объясняю для забывчивых: НОД – национально освободительное движение, коротко, нацисты; «эшник» - сотрудник Центра «Э» по борьбе с экстремизмом, то есть с нами, да и с вами, которые, сидя в кресле, разглядывают мои фотографии – вы уже на учёте, коль осмелились открыть мою ссылку.
На крыше Исторического музея вышагивает ФСОшник (служба охраны Кремля).
Увидев мою задранную голову, спрятался за архитектурный зубец.
Полиция требует документы у пикетчиков, неумело пользуясь мобильниками при съёмке текстов плакатов.
Подполковник, явно раздражённый тем, что я крупным планом снимаю его, потребовал у меня документы.
Я вынужден повторить свой монолог, не взирая на то, что вы ознакомились с ним в предыдузей публикации.
Разница в том, что в прошлый раз я атаковал капитана, похоже, не глупого человека, в этот раз я вынужден был защищаться от подполковника.
А вам, как и мне, известно: чем выше звание, тем легче определить состав мозгов его носителя, учитывая принцип неестественного отбора туда, на верх, куда вам доступ заказан при наличии у вас совести.
Почти цитирую монолог, не прибегая к кавычкам из-за этого «почти».
Подполковник, я не намерен представляться вам, поскольку не собираюсь к вам в гости.
Согласно «Закону о полиции», предусматривающего четыре пункта, наделяющих полицию правом проверки документов гражданина, я не соответствую ни одному из них, и у вас нет оснований требовать у меня паспорт.
Более того, вы нарушаете 31-ю статью Конституции, требуя у пикетчиков документы, что не оговорено правилами проведения пикетов.
Согласен, коряво, но попробуйте в спешки говорить юридическим языком, тем более, я его не знаю.
Подполковник отошёл в сторонку и стал общаться с кем-то по мобильнику.
Подъехал автозак, выполз ОМОН. Ну, всё, думаю, повяжут, и пропали мои анализы, которые я коллекционировал целый месяц, готовясь к операции.
Их срок годности закончится, и 1-я Градская отправит меня всё начинать сначала: сканировать череп, писать в бутылочку, подставлять тело вампирам в белых халатах, ездить по каким-то филиалам, в которых имеется соответствующее оборудование, не соответствующее нашей поликлинике…
Не повязали. Конечно, подполковник понимает, что валяет дурака.
Но приказ ФСБ, святейшего органа власти, - превыше Конституции, и о неё можно вытереть ноги. Страна управляется приказами по вертикали, а не законами.
Сказано: «Крым наш!», - так и стало. Где-то тут валялось международное право, подайте его сюда вытереть сапоги, на которых налипла какая-то зелёная грязь в Крыму.
Приказано в нашей изоляции винить Обаму, который, сукин сын, не пошёл в ногу с нашей экономикой и увлёк за собой хилую Европу, зато мы по-прежнему шагаем в ногу с… самими собой.
Между тем, балаган на площади набирает кульминационную силу.
«Россия, свобода, Путин!» трелью возносится к небу, согласуясь с гласом Божьим в призыве спасти Россию от либерализма, демократии и… законности.
В этом творческом ералаше нам предписана роль шутов, забавляющих публику несерьёзными плакатиками.
И мы, не согласные с навязанной ролью, отправляемся на Третьяковку.
Там, вдали от Кремля, ФСО не столь бесится, избавившись от страха перед десятком человек, ненавидящих бедламы, балаганы и барахолки, торгующих бутафорской мишурой и ложью.
P.S. В последнее время читателями моих постов стали, главным образом, «патриоты», комментирующие их языком, проиллюстрировать который для примера я, к сожалению, не могу себе позволить.
Друзья перестали меня читать – оно и понятно, много абзацев об одном и том же.
Я не в обиде - ведь пишу лишь для того, чтобы избавиться от интеллектуального груза, давящего меня всю жизнь.
Вскорости я избавлю вас от себя, а себя от груза.
Однако, что радует, появились сотни планетарных друзей – с Украины, Канады, Австралии и прочих земель, то ли эмигрантов, то ли благотворителей.
Господа, благодарю вас, но позвольте мне уйти налегке, как я и пришёл.
И еще, что для меня важно. Я всегда со строгостью относился не столько к тому, о чем я пишу, сколько к тому, как я пишу.
Увы, строгость удалилась вместе с предметным миром от моих глаз. Я ведь и вас не столько читаю, сколько угадываю.
Мне не доступно ни грамматическое, ни стилистическое редактирование самого себя. За это прошу прощения.